…Утренняя зорька медленно пробивалась сквозь ночную тьму. Постепенно на гладком, спокойном море появились маслиновые оттенки. Из-за фиолетового облака показался краешек солнца, брызнувшего во все стороны огненными лучами. У «Веги» был слабый ход, и за ее кормой образовывались водяные складки, которые под первыми солнечными лучами стали такими рельефными, как будто их только что нарисовали тушью.
Наступил день. Второй день нашего плавания между двумя берегами. Безнадежно всматриваюсь в горизонт. Прямо с рубки, не взбираясь на мачту, я примирился с тем, что малоазиатский берег совсем исчез из виду, но крымский-то давно бы должен показаться!
Вдруг прямо перед носом «Веги» показалось что-то круглое. «Мина!» — мелькнула у меня первая мысль. Глубоко укоренившийся в сознании страх перед этой сферической смертью заставил меня невольно вздрогнуть. Причем не столько от увиденного, сколько от самого названия «мина», которое властно захватило все извилины моего мозга…
Я вспомнил послевоенные годы, когда был юнгой на швертботе «Милка». Меня частенько посылали на бушприт наблюдать за поверхностью моря, потому что мины в то время были весьма реальной опасностью. Жизнь всей команды зависела от моей зоркости, и я до боли в глазах всматривался в воду, где мог притаиться коварный стальной многорогий шар, наполненный тротилом. Мину надо было обязательно обнаружить вовремя, так как швертбот трудно маневрировал и не сразу мог изменить курс. Прикованная к стальному канату, она пряталась под поверхностью воды и тихонько ждала свою жертву. Иногда проходили годы, а жертва так и не появлялась. Проеденный ржавчиной канат разрывался, и мина всплывала наверх. Теперь она уже носилась по морю по воле ветра и волн и, конечно, была намного опаснее.
Помню такой случай. Однажды ранним солнечным утром сильный взрыв потряс здания на берегу моря. Зазвенели стекла, зашатался пол. Нам, мальчишкам, было ясно, что это не гром, а взрослые, крестясь, шептали: «Ох, неужто и люди там были?» «Хорошо бы без людей»… «Хорошо бы все на пустынном берегу!..»
Вечером того же дня пьяный моряк сидел прямо на тротуаре у приморского парка и фальшиво напевал мелодию из «Пер Гюнта». Когда удивленные прохожие спрашивали его, что случилось, он горестно отвечал:
— Там сегодня погибли два моих товарища с «Шипки»…
И все же нет, не может быть сейчас никакой мины! Ведь идет 1975 год!
Я нажимаю на румпель и приближаюсь к шару. Медленно, очень осторожно. Вот он уже совсем близко. Нагибаюсь и вижу… большой пляжный мяч. Мне помогает ветер схватить «добычу» в руки. На светло-синем пластмассовом шаре четко выделяется надпись: «Сделано в СССР».
Вот уж обрадуется мой сын, причем не столько мячу, сколько сказке, которую я сочиню по этому поводу. Я скажу ему:
— В Крыму на солнечном пляже сопровождаемый веселыми возгласами и смехом взлетал над головами играющих светло-синий мяч. Маленькая русоволосая девочка никак не могла его поймать: ребята постарше играли им над ее головой в волейбол. Вот мяч высоко взлетел, упал на чью-то почерневшую от загара спину, отскочил от нее, выбил из рук задремавшего дяди книгу и плюхнулся в воду у самого берега. Ребята с криком бросились за ним, поймали и продолжали перекидываться мячом уже в море.
Неожиданно мяч вырвался и отскочил на глубокое место. Прежде чем его успели схватить, поднялся сильный ветер, подхватил мяч и понес его по волнам в море. Бросившиеся за ним вдогонку пловцы вскоре отстали и один за другим вернулись на пляж. Счастливый, оказавшийся на свободе мяч радостно перекатывался по волнам, а они несли его далеко-далеко, туда, где никого нет. Безуспешно гнались за ним и стаи маленьких рыбешек. Опьяненный нежными ласками ветра, мяч никак не хотел останавливаться и плыл все дальше и дальше. Все было так прекрасно. Исчез из виду и берег, на котором осталась маленькая русоволосая девочка, со слезами на глазах прощавшаяся с полюбившимся ей большим светло-синим пластмассовым шаром.
Девочка, конечно, недолго будет горевать о своей пропаже. Но я знаю таких отдыхающих, которые всю жизнь помнят о «большом приключении»: внезапный западный ветер унес в море водный велосипед, надувную лодку или матрац. Ежегодно происходят подобные приключения, хотя, к сожалению, кое-какие из них заканчиваются печально.
Западный ветер всегда дует с берега. Маленькие швертботы, на которых мы плавали в 1945—1948 годах, попадали в таких случаях и в грустное, и в смешное положение. В то время нам не разрешалось выходить за пределы залива, и налетавший ветер не мог нас подхватить и унести в море. Он просто создавал своего рода капкан, из которого мы не могли выбраться ни назад, ни вперед и с напряжением ждали конца его «игры». А потом нередко случалось так, что своим ходом мы не могли добраться до берега, и тогда нам на помощь спешила вездесущая и без особых амбиций рабочая весельная лодка под славным «№ до».
В свое время Любомир Давидов построил самую большую килевую яхту «Нирвана». В 1946 году ее приобрела Дирекция по физкультуре и спорту, переименовала в «Физкультурник» и предоставила в распоряжение окружного спортивного общества в Варне.
Каждое лето на «Физкультурнике» проходили практику студенты из Высшего училища по физкультуре. А учителями во время их практики были мы, гимназисты и школьники средних классов, безгранично влюбленные в парусный спорт и умевшие мастерски управляться с яхтой. Тогда многие любители плавания под парусами на коллективных началах строили свои собственные яхты.
Георги Георгиев из Варны построил яхту «Призрак», но, отправившись на ней в плавание, утонул.
Асен Дремджиев
